Знакомый рассказывал: служит у них в милиции один старлей. Однажды вечером после
трудового дня зашел он в местный бар. Там случайно познакомился с одной девицей
. Та пригласила его к себе на ужин, намекнув, что она отлично готовит завтраки.

Старлей еще тот ходок и, не вдаваясь в глубокие разговоры, с энтузиазмом принял
предложение.

Как прошла ночь, история умалчивает, но наутро, часов так в 7, с диким
испуганным воплем дамочка будит старлея и сообщает, что в полуметре от входной
двери стоит ее муж и нервно жмет на кнопочку звонка. Штаны, рубашка, ботинки и
куртка живо и неаккуратно были натянуты по пути от кровати до окна. Дело
нехитрое, уже отработанное.

Стояла зима, снега в тот день намело по уши. Бабулька с утра вышла выгулять свою
собачку. К ней доипался местный хмырь-алкаш, но не хилых габаритов.. Вцепившись
в рукав её зипуна нахраписто канючил малую толику денег на опохмел. Бабка, ясен
пень, понимая, что не отмотаться и не вырваться голосит - "Милиция, мать твою,
помогите!"

Вдруг из окна 3-го этажа, сверкая кокардой и матерясь матом, прям в сугроб
ныряет мент.
Бабка в ауте, стоит рот проветривает. Старлей, вылезая из снега, быстро
врубается в ситуацию и тут же вбивает бича башкой в обледенелый асфальт, попутно
спрашивая у старушки - "Мать, не сильно долго-то ждала милицию?"

В это время муж той девахи, войдя в квартиру, смекает, что что-то тут не так.
Видя у дивана мужской, явно не свой, валяющийся носок и незакрытую балконную
дверь, пулей шныряет на балкон и видит, как внизу мент укладывает оземь какого
то орущего матом кренделя. С мыслями, что мент, приняв прыгуна за крадуна,
потому его и пакует, муж бежит по лестнице вниз, возликовав, что есть маза
впервые осуществить возмездие. Так как такая ситуация в этой семье оказывается
не в новинку, но за отсутствием тела супруга всегда выкручивалась. А тут фарт
припер. Тело в наличии и зафиксировано.

Вылетая из подъезда, он с разбегу пытается засадить ботинком скрученного чела по
башке, но, поскользнувшись, со всей дури пинает по черепу мента. Мент с мыслью -
"Блять, не проканало, он просек и все видел" делает кульбит из положения
"стоя раком" в позу "лёжа раком на спине" и попутно погружается в звенящую
темноту. Внезапно обретший свободу бич, вскакивая с земли размазывая сопли с
кровью из разбитого носа, видит , как ему думается, своего обидчика - какого-то
фраера в криво напяленной шляпе и очечках, с вылупленными глазами и
придурошно-счастливой кривой улыбкой на ипле, - со словами -"Ах ты падла,
защитник туев!" рубит того не пропитым, оставшимся со спортивной молодости
хуком, в глухой нокаут.

Не успев решить, пнуть или два раза пнуть, для контроля, поверженного врага,
слышит откуда-то сверху бабий вопль ,поднимает свою расквашенную харю к
источнику звука. Так и не успев понять, что за черная точка, отделившаяся от
балкона, так разрослась в размере, что заслонила небо, потерял сознание. Бабка,
не успевшая офуеть от мобильности милиции, но офуевшая от калейдоскопа
появляющихся непонятно откуда мужиков и падающих бездыханно, грохнулась в
глубокий обморок, причем, падая, своей головой практически убила своего уже
давно и жутко обосравшегося от всей этой чехарды и мата мопса. Точка. А точка
эта... короче, с точкой попутно такая хня произошла..

Пропаленная супружница, усравшись от вида своего разъяренного ботаника, и глядя,
как он с криком - "Урою пидара!" вылетел из квартиры, метнулась на балкон.
Сверху она видит лишь раком стоящего мента и бабку с выпученными глазами с
истерично срущим мопсом на поводке. Тут из подъезда вылетает со сбитой набок
шляпой её домашний пинчер муж, который с разгона пинком по башке тушит
лейтенанта.Охинев от этакой невиданной его прыти она врубается , что муж сейчас,
в эйфории, если продолжит карательную акцию, раскрутится на срок и осознавая,
что хоть как то его надо остановить , хватает стоящую на балконе эмалированную
кастрюлю с квашеной капустой и булыжником внутри для гнёта, не успев
всмотреться, что там счас внизу, дико вопя, швыряет кастрюлю в сторону стоящего
внизу мужика, есно, не успев понять, что стоит уже не тот.

Приехавшая милиция и скорая так и не разобралась в последовательности и мотивах
происшедшего.
Бабка и деваха молчали, как индейцы в плену у конкистадоров. Деваха с умыслом,
бабка от навалившейся амнезии. Остальные искренне ни хрена толком не могли
вспомнить.

Поставили палатку, растопили печку, шулема наварили. Ессно, ноль пять
открыли, сидим, обедаем.

Прошел день, но ни кря-кря, ни га-га, ни даже ква-ква не услышали.
Ниче, успокоил всех Юра залезая в спальник, с утра птица попрет, как
голодный в харчевню.

Кое в чем он оказался прав, с утра поперла. Но не птица. Из за аномально
теплой погоды попер лед на реке.

Вы когда нибудь видели, как вскрывается узкая река с двухметровым льдом?
Нет? Значит так. Никакого оглушающего треска ломающегося льда нет. Так,
трещит понемногу, громко конечно, но далеко не Рамштайн. И вот лед
тронулся.

Льдины все разного размера поворачиваются вокруг своей оси и естественно
места им между берегов не хватает. Что происходит? А происходит то, что
масса льда напираемая сзади начинает выталкивать крайние льдины на
берег. Льдины, толщиной два метра, как огромные белые рептилии выползают
на крутые берега и направляются в тайгу. Сзади их уже подталкивают новые
льдины, за ними еще и еще. Никакой суеты никаких резких движений.
Медленно, не ощущая преград они ползут на берега срезая деревья как нож
морковку. Мощь стихии завораживает.
Мы с открытыми ртами смотрели на это ледяное представление, пока кто то
не обернулся назад.

Да-а-а, а Архимед то совсем был не дурак. Ой, не дурак он был.

Потому, что вода вытесненная сотнями тонн льда начала искать себе другой
путь. И она его нашла. Видно с ее точки зрения, это было лучшее место и
она радостно зажурчала вдоль берега через наш полуостровок, отрезая его
от суши.

- А ведь это писец – раздалось пророчество Юры.

- Угу – подтвердил Коля – писец в полном его обличии.

Я ничего не сказал. Только молча наблюдал как вокруг нас поднимается
вода, а мы, как Робинзон, Пятница и их шелудивый попугай стояли посереди
уже острова и разевали клювы.

- Ули стоим?!! – заорал кто-то – сваливать надо!!!

И точно, вода прибывавшая на глазах подсказывала, что сваливать
действительно надо. Причем чем быстрее, тем лучше.

Со скоростью застигнутых рассветом тараканов мы в один миг разобрали
палатку, собрали вещи и покидали все в резиновую лодку. Место в лодке не
осталось, но оно и не нужно было, поскольку при таком течении
переправляться в лодке было равносильно самоубийству.

Коля, как самый высокий столкнул лодку с берега и попер ее на другую
сторону шагая рядом. Ну, шагая это громко сказано. Перебирая ногами как
птенец в масляной луже он шел поперек течения успевая во время
остановиться, чтобы пропустить перед собой льдину.

Видно в новое русло река выталкивала не такой толстый лед, потому что
толщина льдин там не превышала одного метра.

Вторым, почти налегке, пошел Юра. А спустя некоторое время и я шагнул в
уже порядком поднявшуюся воду. Вот тут-то я впервые пожалел, что мой
бараний вес уже несколько лет держится на одном уровне. Любая
мало-мальски достойная льдина толкала меня в бедро и стаскивала на пару
метров вниз. А вниз было нельзя, поскольку там сходились оба рукава реки
образуя бурное течение.

- Серегаааа!!! – раздался с берега вопль. Я повернул голову и тут же
пополнил реку парой литров сторонней жидкостью. И было от чего.

Не спеша, цепляясь за дно на меня надвигался айсберг на вершине которого
сидела чайка и с интересом патологоанатома смотрела на меня.

- Рули ннаа, пернатая!!! – взвизгнул я начиная понимать чувства капитана
Титаника. Чайка переступила с ноги на ногу, прищурила глаз но курс не
изменила.

- Лови! – раздался крик и с берега в меня полетела сучковатая палка.

- Поймал! – заорал я когда палка оказалась у меня в руках.

Честно говоря, стоя посереди реки с дубьем в руках я не представлял
себе, как оно мне поможет. Ну если только по кумполу себе врезать,
чтобы долго не мучиться.

Я продолжал стоять с этой палкой, ощущая себя гаишником с хрустальным
хреном с руках посереди перекрестка, а друзья на берегу что то пытались
мне сказать и показать, но посереди реки хруст льда не позволял услышать
умные мысли с берега.

- Не слышууу! – заорал я – повторитеее!

И они повторили.

Спасибо, друзья, прошептал я и слеза благодарности скатилась по щеке,
когда Юрка с аналогичной дубиной в руке и выражением лица
студента-гинеколога на практических занятиях ткнул этой палкой в Колину
сторону. На что тот, взмахнув руками, с трагический миной и крестьянской
грацией начал приседая плавно обходить Юрку, не забывая при этом делать
руками загадочные пасы.

- Балеруны хреновы! – ругнулся я, меня сейчас расплющит, а они там
мертвого лебедя репетируют.

Мне уже стало совсем тоскливо, да и льдина с чайкой приблизилась на
критичное расстояние. А на берегу один актер-недоучка продолжал тыкать
палкой в сторону во второго, который глядя недобро на меня грациозно
огибал товарища.
Наконец я понял язык жестов. Я понял!!! Идиоты!

Уперевшись палкой в льдину и немного изменив ее курс я с радостью
заметил как она начала огибать (ай, Коля, сцуко, как натурально то
изображал льдину!) меня.
Чайка, жаждавшая жертв, с досады нагадила на льдину и расправив крылья
полетела. В зад ей вращаясь врезалась уже не нужная мне палка.

Ну теперь фигня дело, я вытер пот и не обнаружив на горизонте подобных
айсбергов, смело но очень осторожно и не спеша поковылял к берегу не
забывая боковым зрением контролировать проплывающие объекты.

Льдина. Эту пропустим перед собой. Бревно. Пусть сзади плывет. Еще одно.
Поняв, что не спереди не сзади я его пропустить не успеваю, я встал в
нему, извините, задом и раскорячил ноги в надежде, что этот топляк
проплывет между ними. Как я и рассчитал, он проплыл. Но не весь.

Удар под коленки был не то, что бы сильным, но в купе с неслабым
течением сделал свое дело. Удивленно крякнув я оседлал мокрую древесину,
под коленки уперлись толстые сучки, которыми бревно и врезалось в меня.

Притонув под моим весом топляк зацепился ветками за дно и начал плавно
разворачиваться вокруг них.

Друзей на берегу била истерика. Я конечно понимаю, им смешно, а я тут,
как ковбой на осле, держусь за него и пукнуть боюсь, чтобы в воду не
свалиться.
Наконец береговые спасатели посовещавшись кинули мне веревку. С пятого
раза я ее поймал. Зная свою хроническую везучесть я сразу запретил им
привязывать к концу веревки что нибудь тяжелое. Понятное дело, веревку с
грузом поймать легче, но из за упомянутой везучести я бы точно поймал ее
лбом.

Сделав петлю и зацепив ее на кисти я дал отмашку. Веревка натянулась.
Топляк сидел крепко.

Натяжение возросло. Бревно не поддавалось.

И тогда они дернули.

Пля, да если бы я смог предугадать их действия, я бы на карачках по дну
дошел, целее был бы. Я и с бревна мог бы спрыгнуть, но и так мокрый до
пояса, я не хотел вымокнуть весь.

Два здоровенных лба рванули веревку, на конце которой вымпелом болталась
моя легкая тушка. Как непереваренный желудь из медвежьей задницы, я
стартанул с бревна и устремился к берегу параллельно воде. Юрка с Колей
не отпуская веревку бежали от берега в лес, а я едва касаясь воды летел
за ними.
Какие нна льдины? Их я крошил в ледяную крошку своим хлебальничком. Все
встретившееся на моем пути не имело шансов уцелеть.

Чайка сделав круг вернулась, видимо в надежде что меня все таки
приложило об льдину, но увидя реинкарнацию бетмена она разинув глаза и
раззявив клюв зашептала – "свят, свят, свят..." и не оглядываясь рванула к
горизонту.
До берега меня дотянули. Обсушили. Налили.

И больше ни разу, несмотря на мои настоятельные просьбы, я не увидел в
исполнении этих двух серьезных людей танец который они исполнили на
берегу – "Похмельный Д’Артаньян против мертвого лебедя".

- Хорошо, - сказал старик, - могу поспорить, что вы очень заняты на работе. Вчера, сегодня, завтра. И пусть вам платят много. Но за эти деньги они покупают вашу жизнь. Подумайте, вы не проводите это время со своими любимыми и близкими. Ни за что не поверю, что вам нужно работать все это время, чтобы свести концы с концами. Вы работаете, чтобы удовлетворить ваши желания. Но знайте, что это замкнутый круг - чем больше денег, тем больше хочется и тем больше вы работаете, чтобы получить еще большее. Нужно суметь в один момент спросить себя: "а действительно ли мне так нужна еще одна кофточка или машина. И ради этого вы готовы пропустить первое танцевальное выступление вашей дочери или спортивное соревнование вашего сына. Позвольте мне рассказать кое-что, что реально помогло мне сохранить и помнить о том, что главное в моей жизни.

И он начал объяснять свою теорию "тысячи шариков".

- Смотрите, в один прекрасный день я сел и подсчитал. В среднем человек живет 75 лет. Я знаю, некоторые живут меньше, другие больше.. Но живут примерно 75 лет. Теперь я 75 умножаю на 52 (количество воскресений в году) и получается 3900 - столько воскресений у вас в жизни. Когда я задумался об этом, мне было пятьдесят пять. Это значило, что я прожил уже примерно 2900 воскресений. И у меня оставалось только 1000. Поэтому я пошел в магазин игрушек и купил 1000 небольших пластиковых шариков. Я засыпал их все в одну прозрачную банку. После этого каждое воскресенье я вытаскивал и выбрасывал один шарик.. И я заметил, что когда я делал это и видел, что количество шариков уменьшается, я стал обращать больше внимания на истинные ценности этой жизни. Нет более сильного средства, чем смотреть, как уменьшается количество отпущенных тебе дней! Теперь, послушайте последнюю мысль, которой я хотел бы поделиться сегодня с вами, перед тем как обнять мою любимую жену и сходить с ней на прогулку. Этим утром я вытащил последний шарик из моей банки... Поэтому каждый последующий день для меня подарок. Я принимаю его с благодарностью и дарю близким и любимым тепло и радость. Знаете, я считаю, что это единственный способ прожить жизнь. Я ни о чем не сожалею. Было приятно с вами поговорить, но мне нужно спешить к моей семье. Надеюсь, еще услышимся!

Я задумался. Действительно было о чем подумать. Я планировал ненадолго смотаться сегодня на работу - нужно было делать проект. А потом я собирался с коллегами по работе сходить в клуб. Вместо всего этого я поднялся наверх и разбудил мою жену нежным поцелуем:
- Просыпайся, милая. Поедем с детьми на пикник.
- Дорогой, что случилось?
- Ничего особенного, просто я понял, что мы давно не проводили вместе выходные. И еще, давай зайдем в магазин игрушек. Мне нужно купить пластиковые шарики...

(с)пер с местного форума...

Мы жили в железной будке на колёсах. Мы были связисты на полевой станции Р-410.
И нашему старшине было не чуждо всё человеческое. Однажды ночью он поднял экипаж
по тревоге, выгнал на мороз, а сам отложил личинку на газету. Свернул и выбросил
в окно, навстречу ветру. Потом включил вентиляцию, и в будке стало свежо как в
лесу. И никаких признаков, что старшине не чуждо всё человеческое. Все
вернулись, уснули и ни о чём как бы не догадались.

А утром буря стихла. Небо стало голубое, как купола на Смольном. И приехал
генерал с проверкой. Он построил экипаж перед железной будкой и стал
рассказывать про свою жизнь.

Он прослужил двадцать пять лет.
Он видел, как в Воронеже часовой занимался онанизмом на посту и так уснул. В
положении «стоя», с хозяйством наружу. А разводящий подумал «какая гадость» и
шлёпнул спящего товарища по спящему члену солдатским ремнём. Часовой от боли и
непонимания стал стрелять, ни в кого не попал, но для дивизии это был позор.

Генерал видел, как в Якутии прапорщик ставил водку на мороз, водка делалась
куском льда, и прапорщик применял её как закуску к обычной, жидкой водке. Скоро
к этому прапорщику стали приходить огромные зелёные тараканы прямо в караулку. И
опять был позор для дивизии.

Ещё, однажды, в Анголе бабуин украл у другого прапорщика еду, и этот прапорщик
догнал бабуина на дереве и всё отобрал назад. И это опять был позор, так
издеваться над туземцами.

Но! Никогда генерал не видел такого ужасного разгильдяйства, чтобы люди гадили
на стены боевых механизмов на высоте трёх метров от земли!
- Обернитесь, товарищи бойцы и посмотрите, что творится на борту жилой машины! –
сказал генерал оперным голосом.

А там всё, брошенное в окно старшиной прибило ветром назад. Хрустальная котлета
примёрзла к железной будке. И по газете «Красная Звезда» было понятно, это
сделала не птичка.
Целый день потом старшина откалывал ломиком свой внутренний мир, насмерть
примёрзший к будке. И далеко над Монголией плыл хрустальный звон.

Добавлено (13 Март 2010, 20:35)
---------------------------------------------
Эта история началась тогда, когда Дима умер.
Странное начало истории объяснялось тем, что и сама история была необычной.
Умер Дима не то, чтобы классически, но и не экстравагантно. Ну, то есть, не в
больничной палате, в окружении родственников, скорбно вычисляющих в уме процент
налога на наследство, но и не в обломках мотодельтаплана, разорванного мощными
челюстями белой акулы. Авария... Просто авария.
Момент самой смерти он не помнил. Ну, то есть, он помнил, как летел на всех
парах в своем новом Лансере, крик клаксона, визг тормозов, громкий отчаянный
собственный вопль и боль скрутились в его памяти странным, чересчур ярким
букетом. А вот момент самой смерти он не помнил. Его вообще никто не помнит.
Смерть последовательна в своей неизбежности и еще более последовательна в своей
жадности и потому ничего не дает, забирая, тем не менее, все. Даже себя. То
есть, как справедливо заметил один саркастичный мудрец, для человека ее нет.
Когда он жив, он жив, и речи о смерти нет. А когда мертв, то уже нет человека.
Этот философ лишь не принял во внимание тот факт, что смерть, вместе с жизнью,
забирает из памяти и момент своей встречи с человеком.
И поэтому Дима не помнил миг своей смерти. Он пришел в себя уже перед
громадными, ажурными воротами. Перед ними был небольшой пятачок серебристой
земли, с травой, тронутой словно бы ртутной изморозью. За воротами виднелась
обычная для этого места пастораль. Яркий солнечный свет волнами спускался
откуда-то сверху, разливаясь по ослепительно-зеленым кущам и травам. Вдали, у
самой кромки горизонта виделись небольшие группки облаков, плывущих над самой
поверхностью земли.
- Видимо, рай – то ли подумал, то ли сказал Дима.
- Ну, и видимо, и так оно и есть. Рай. – раздался вдруг не тихий такой глас.
От неожиданности Дима аж подпрыгнул на месте.
- Кто здесь?
- Аз есмь – пошутил Петр, появившись перед ним, на серебристом пятачке перед
вратами.
- Э-э… - Дима замялся, не решаясь произнести вслух очевидную для него вещь – Вы
святой Петр?
- Точно. – довольно улыбнулся святой. – Слышал обо мне?
- Конечно. – Дима осторожно, стараясь не обидеть собеседника оглядел его.
Длинная, светлая хламида, стянутая на поясе бечевой, грубые, но чистые сандалии
на босу ногу. Бородатое лицо, с глубокими, все понимающими глазами. Как писан на
иконах, так и предстал он перед Димой. Только вот…
- Ключи ищешь? – догадался Петр.
Дима кивнул.
- А их нет. – улыбнулся святой.
- Но ведь, Петр, ключник, врата…
- Я сам ключ, к чему мне их внешнее отображение?
Дима сконфуженно примолк. И вправду, к чему?
- А что еще говорят про меня?
- Ну… - Дима откашлялся, - говорят, что Вы встречаете умерших у врат рая и
впускаете или не впускаете внутрь.
- А почему не впускаю? Кого именно?
- Ну… Грешников, неправедных. Недостойных, в общем.
- Угу. То есть, такой вот судья.
В разговоре возникла пауза. Стайка облаков, плывшая вдали, слегка приблизилась к
беседующим и теперь Дима мог рассмотреть, что на каждом облачке, как и положено,
сидит человек. Вернее – душа.
- Скажи мне, Дима. – снова заговорил Петр. – А как ты думаешь, как я сужу? По
чем?
Дима задумался. Раньше он этим вопросом не задавался. Собственно, и знаний о
внутреннем устройстве загробной жизни у него было мало. В детстве, в школе, его
учили, что Бога нет, зато есть Ленин. Когда подрос, сказали, что и Ленина нет, а
вот Бог вроде таки есть. Сказать сказали, но учить не учили и ничего не
объясняли. Предполагалось, что люди сами будут учиться. Дима тогда
заинтересовался вопросом и решил было почитать что-нибудь про Бога. Но
ограничилось все тем, что он полистал детскую библию с картинками и думать забыл
обо всем этом.
- Видимо, по вере судить будете. Кто верует и по вере живет, того в рай, –
приуныл Дима.
- По вере значит… - как бы задумчиво проятнул святой. – А закрой глаза, Дима и
посмотри что увидишь.
Дима послушно закрыл глаза.
* * *
- Куда, скажи, куда ты поставила люльку, а?
Старуха говорила не громко, почти шептала, но для Авдотьи тот шепот был громче
крика и страшнее шипения разъяреной гадюки.
- Перед образами ставить надо, а ты в угол воткнула!
- Так ведь сквозняк там! Дует уж больно сильно – робко попробовала возразить
сноха.
- Во грехе, хочешь, чтобы вырос внук мой? Сына моего от смерти не уберегла, в
пьянстве и разврате умерла моя кровинушка, так ты и внука моего сгубить хочешь?
Авдотья покорно переставила люльку перед образа. Сынишка ее родился хилым и
болезненным, каким только и мог родиться от вечно пьющего мужа. Но это был ее
сынишка и Авдотья любила его пуще самой себя.
- Куда сиську голишь? – тут же снова зашипела свекровь.
- Так кормить же надо, матушка, не кормила его с самого утра, как на заутреню
ушли с Вами.
- А молиться когда? Молитва допрежь всего – подняла вверх скрюченный от старости
палец свекровь.
Авдотья все так же покорно бухнулась рядом с ней на колени пкеред образами и
начала истово молиться.
* * *
Дима открыл глаза и посмотрел на святого.
- По вере живут? – спросил Петр.
- По вере, еще как – согласился Дима.
- Вологодская губерния, за год до большого голода. Через два года умерла и
старуха. И Авдотья. Ребенок раньше умер.
Святой помолчал. Потом нахмурился и продолжил:
- Свекровь я в рай не пустил. Так по чем же я сужу, Дима?
Дима задумчиво провел рукой по решетке ворот.
- По совести? – поднял он голову.
- Закрой глаза – кивнул Петр.
* * *
- Хозяина, мы пилиткама клали, штукатурка работали, пол работали. Все сделали.-
голос Зарифа аж лучился от удовольствия и гордости за проделанную работу.
Петр Григорьевич, хозяин, с уже пробивающей в волосах сединой, в очень и очень
дорогом и, потому по особому неброском костюме, с одним лишь только перстнем на
пальцах, задумчиво почесал кончик носа. Зариф был прав, равшаны все
отремонтировали в лучшем виде.
- Ну, что ж, Зариф, ночлег и пищу вы от меня получали исправно. А теперь настало
время и за работу заплатить.
- Да, да – кивнул головой Зариф, уже представляя как вернется в голодную и нищую
деревню с заработком и наконец-то вылечит мать и женится.
- А платить, как и сказал в начале, буду я по совести, к ней и все претензии. –
Петр Григорьевич усмехнулся, вспомнив лозунги комсомольской молодости про ум,
честь и совесть.
Зариф молчал, с тревогой в глазах смотря на Хозяина.
- Владимир – громко позвал хозяин начальника службы безопасности.
- Да, Петр Григорьевич, тут же обозначил себя в проеме двери эсбэшник.
- Сегодня к вечеру, чтобы на территории усадьбы посторонних не было.
- Будет сделано. – Владимир скользнул к Зарифу и, мигом вывернув ему руку,
потащил к выходу.
- Хозяина! Как же! – Зариф аж взвыл от страха, обиды и унижения – По совестима!
- По совести, Зариф, по совести- кивнул Петр Григорьевич и усмехнулся-оскалился.
– Ведь не маленький уже, должен понимать, что совесть у каждого своя.
* * *
Дима снова открыл глаза.
- Я понял. Не по совести судите.
- Нет. Ты не понял. Не только по совести. По чем же?- Петр внимательно,
испытующе смотрел на Диму.
Дима перебирал в голове все возможные и невозможнные варианты.
- Видимо, Вы оцениваете все с позиции разумности – почти наугад сказал он.
- Закрой глаза – снова кивнул святой.

* * *
- Танька, ну ты с ума сошла что ли? Тебе же всего 20! У тебя впереди вся жизнь!
– Галка, ее лучшая подруга, настолько разволновалась, что аж начала ходить по
комнате.
- Ты же еще столько всего сможешь успеть сделать. Ты за границу можешь еще
уехать даже! С твоей-то фигурой и мордашкой. А, Таньк?
Танька подавленно молчала, опустив голову.
- Галка, мне кажется, что я даже уже чувствую его там, внутри.
- Дура! Ну какая же ты дура! Перестань хоть раз в жизни быть дурой. Кому ты
будешь нужна одна, разведенка с ребенком? Вот родишь ты его в 20 лет и все.
Считай, что только 20 лет и жила. Смотри на вещи разумно, понисмаешь? Ра-зум-но.

- Разумно… - эхом повторила Танька. – То есть, все таки нужно избавиться?
- Да. – Галка уверенно кивнула и буквально впихнула в ее руки бумажку. – Вот
телефон доктора. Хороший доктор. Он меня полгода назад чистил. Пойдешь к нему
завтра, хорошо?
- Хорошо, - кивнула Танька.
* * *
Дима открыл глаза. Все тот же ровный и яркий солнечный свет вокруг, врата и
смотрящий ему прямо в душу святой.
- Нет. Не разум. Вернее, не просто разум. Да?
- Да. – улыбнулся Петр. – Какие у тебя еще версии остались?
- Сердце – решительно произнес Дима. – Судите по сердцу.
- Закрой глаза, Дима – кивнул Петр.

* * *
- Бога ради…
Вид его был и пугающ, и жалостлив. Давным давно не стиранная рубашка, под
которой виднелась уже аж желтая от грязи майка и мятые брюки неопределенного
цвета. Нет, он не был бомжом. Но разило от него так же, ка ки от любого бомжа.
Запах немытого тела смешивался с диким перегаром.
- Что тебе? – брезгливо дернулся от него Миша.
- Бога ради, помираю, хоть копейкой помоги…
Сердце Мишки дернулось от боли. И вправду ведь плохо человеку. Нет, умом он
понимал, что деньги, которые он сейчас дает уйдут на выпивку. Но сердце..
- Чай не звери, не леоперды – пробормотал Миша, нашаривая в кармане деньги.
Алкаш с надеждой и звериной преданностью смотрел на своего спасителя.
- Что ж у нас, сердца что ли нет – громко сказал Миша и протянул деньги.
- Сердца?! Ах вы сердечные! – заорала неизвестно откуда взявшаяся женщина,
одетая так же неопрятно, как и алкаш. – Да сколько вас таких сердечных-то, а! Да
пока вы будете, так и сопьется же скотина!
Она подскочила к своему, видимо, мужу, и вцепилась ему ладонь, пытаясь вырвать
деньги.
- Отстань, курва! – заорал тот, вывернулся и с неожиданной прытью скользнул в
двери магазина.

* * *
И снова Дима открыл глаза.
Они молчали, глядя друг другу в глаза.
- Вот потому я здесь и стою. – кивнул Петр.
- Но… - Дима замялся. – Если честно, я не совсем понял, по чем Вы судите?
- По вере – улыбнулся святой. – По сердцу. По совести. По разуму. И по тому, что
получается, когда соединяешь это все и открываешься миру.
- Не понимаю – сокрушенно покачал головой Дима.
- Поймешь – улыбнулся Петр. – Ибо будет у тебя время. Я могу тебя отпустить, по
зову жизни, что рождается. Иди. И постарайся к нашей следующей с тобой встрече
понять то, что должен понять.

* * *

Дима открыл глаза и тут же нажал на педаль тормоза, останавливая свой Лансер
прямо под горящим уже красным светом светофором. Да, жена. Да, рожает.
Он успеет. Должен успеть. И к жене, и понять.
Эта история, как ей и положено, не закончилась тогда, когда он ожил. Ведь она
никогда не заканчивается.

© Ammok

P.S. Автор выражает огромную благодарность Диане (Klivija). Просто за то, что
она солнышко. Умное и ласковое. И Игорю (шмастери) за то, что он друг, с которым
всегда можно и нужно поговорить.
Собственно, благодаря им и получились такие вот буковки.

У одной моей доброй знакомой есть такая тихая страсть - коллекционирование всяких табличек и прочих уличных и не только раритетов. Вся комната у неё уставлена и увешана. "Остановка первого вагона", "Стой! Ведутся ремонтные работы!", дорожные знаки, указатели населённых пунктов, и прочее, и разное.
Тащит она их откуда только можно. Совершенно понятно, что при таком хобби в её сумочке всегда в наличии пара отвёрток и плоскогубцы. Однажды после собеседования (по поводу работы, на которую её в итоге не взяли), она вышла из кабинета, раздраженно хлопнула дверью, оглянулась, и тут же азартно свинтила с этой двери бронзовую табличку с надписью "Начальник отдела кадров Сулейманов Сергей Денисович".
То есть каждая такая штука у неё не просто так себе штука, но и имеет какую-то историю.
Друзья, зная эту её страсть, тоже иногда тащат интересные вещи.
Но в основном всё это добывается в поездках по городам, на прогулках, и другим случайным образом. Она не охотится за раритетами специально, но уж если ей что-то приглянулось, то судьба этого "что-то" неизбежна.

Как-то раз ей кровь из носу потребовалась табличка с названием поезда
"Москва-Вологда". Не "Россия", не "Москва-Владивосток", а именно вот эта. Тогда она взяла с собой одного приятеля, чтоб было не так страшно, и они под покровом ночи проникли на территорию отстойника в районе
Ярославского вокзала, нашли нужный поезд, и табличку свинтили.
И - оба-на! - охрана их тут же повязала.
Привели в линейное отделение, составили протокол, и совсем уже намеревались отпустить. Но тут приятельнца, выяснив, что табличку ей не собираются отдавать даже под протокол, устроила дебош, вцепилась в раритет, и поцарапала двух линейных милиционеров. В результате табличку отстоять так и не удалось, а вместо неё по месту жительства поехало дело о хищении и хулиганстве.
Дело за незначительностью передали в ведомственность участковому, и как-то однажды вечером он нагрянул к ней с обыском. Ну, может и не с обыском, а просто снять показания. Факт тот, что когда он вошел к ней в комнату, то оглянулся, присвистнул, и обалдел.
Потом снял фуражку, вытер лоб, и вдруг сказал, показывая куда-то в угол:
- Ого! Да у меня ведь по этой штуке дело ещё не закрыто!
В углу висел стандартный световой короб с надпись "Улица Карла Маркса, д. 19"

Протокол он составлять не стал, только строго погрозил преступнице пальцем, забрал короб, и ушел счастливый.
А на следующий день вечером внезапно позвонил в дверь, и слегка смущаясь протянул пластиковый пакет со словами "Это Вам!"
Она осторожно взяла пакет, открыла, и с удивлением достала оттуда старую, слегка поцарапанную, сильно потускневшую и с одним отбитым углом табличку.
"НАЧАЛЬНИК 1-го СПЕЦИАЛЬНОГО ОТДЕЛА ВЧК ФРИДМАН О. С."

Есть у меня старинный друг, хоть он вдвое старше меня, но надеюсь тоже считает меня другом. Это старый кагэбэшник Юрий Тарасович. От него я слышал много парадоксальных историй, в которых вроде все понятно, но ничего нельзя понять... эти истории тебя долго преследуют, как застрявший в голове мотив. Они грузят голову и заставляют думать.
Вот одна из них: В самом начале девяностых, когда Союз только распался, в определенном военном округе, в определенном лесном гарнизоне
("определенный" - любимое слово Юрия Тарасовича. Он даже может сказать, что идет в магазин за определенными продуктами. Ничего не поделаешь - отпечаток службы...) Так вот в этом гарнизоне находилось на боевом дежурстве, определенное количество межконтинентальных ракет, определенной суммарной мощности, выраженной в мегатоннах. Население города - человек двадцать офицеров с семьями и рота солдат. Архитектура города состояла из дома офицерского состава, штаба и казармы. Сразу за городом, начинался городской парк, раскинувшийся во все стороны километров на 500, аж до другого такого же шикарного города... Даже телевизоров в городе не было - не добивал сигнал.
Служил там старлей. Сказать, что рубаха парень, ничего не сказать. Все его просто обожали: добрый, отзывчивый, абсолютно не жадный, что по тем местам и временам было дико. У этого старлея в Москве жил старший брат и не простой, а очень богатый банкир. Он всю дорогу внушал младшему братику - старлею: -Что ж ты, Вася (назовем его так), сидишь там в лесу, а жизнь проходит? Увольняйся из армии. Приезжай ко мне в Москву, я тебя сделаю своим соучредителем, будем опираться друг на друга. Ну а если ты совсем тупой, то будешь у меня начальником службы безопасности, с зарплатой пять штук зелени.
Но наш Вася не хотел бросать службу, даже товарищи крутили пальцем у виска. Но банкир подогревал "непутевого" брата, присылая на жизнь 2000 баксов в месяц. При том, что зарплата офицера была тогда долларов сорок.
И наш Вася не жлобился, скупал всю автолавку и поил и кормил всех, всех, всех. На машину не хватает 300 баксов? - На, отдашь когда сможешь. На отпуск занять 150? Пожалуйста... не отказывал никому, хотя знал точно, что отдать не смогут, да и не было случая, чтобы кто-то пытался... Ему даже не завидовали, завидовали только тем, кто успевал первый в очереди на заем денег. Врагов у него не было, наоборот, все старались позвать в гости и накормить обедом. Вася был неженат. Однажды с майорской дочкой случилось горе, она стремительно стала слепнуть, а девчонке 9 лет.
Летали на вертолете в больницу, там сказали: - Мужайтесь, но ваша девочка ослепнет. Помогла бы только операция в Германии, но стоит она 12 тысяч дойчмарок, а это по тем временам как читиллион - шмиллионов, ведь квартира в Москве стоила тогда тысячи четыре...
Вася в тот же вечер позвонил брату, имел с ним напряженный разговор, но через пару дней вручил майору сумку денег: - На. В Москве поменяешь на марки...
Немцы не подвели, операция помогла, к девочке вернулось зрение. Вот таков был старлей Вася. Как такого не любить?
Однажды ночью, находясь на боевом дежурстве, глубоко под землей, Вася шарился по всем "определенным" помещениям командного пункта, в поисках сигареты. Из туалета вернулся капитан и говорит: - товарищ старший лейтенант, вы не имели права входить в это помещение, у вас нет допуска в эту зону.
- Да ладно тебе, я только хотел сигаретку у тебя тут потырить...
- Сигаретку не сигаретку, но я обязан доложить в особый отдел.
Хотелось капитану стать майором и он заложил Васю. Бывает.
Стали Васю тягать и так и сяк и после "определенной" проверки, выяснилось, что Вася.... шпион, завербованный североамериканскими штатами…
Завербовали его еще в училище, подставили девчонку и: либо отчисление и срок за изнасилование, либо - что-то подписать, с кем-то сняться на видео... да собственно и все. Прошло пять лет. Он уж было успокоился.
Но в гарнизоне его нашли, и пришлось Василию сливать потенциальному противнику - "определенные" коды ракет, которые менялись каждый месяц, так что у старлея всегда была «работа».
И конечно же никакого брата у него не было, а все полученные деньги он тратил на общество. При обыске у Васи не нашли ни одного (!!!) доллара.
Старлея навсегда увезли в "определенном" неизвестном направлении. Вроде бы все просто - "по делам вору и мука".
Только вот "Хорошему" капитану, разоблачившему шпиона - Васю, офицерское общество устроило тяжеленькую житуху. Его подставили и вынудили уволиться на гражданку. Не простили ему старлея. Все понимали, что Вася предал родину, но он черт возьми хороший человек, да и что такое родина, когда страна лопалась и распадалась вместе с присягой...?
А попробуйте спросить майора, у которого дочка стала видеть белый свет: а кто же в этой истории гад, и кто хороший...?

"... Если ученый не может объяснить восьмилетнему мальчику, чем он занимается, то он шарлатан."
(Курт Воннегут)
Накануне наступления миллениума, по всему миру, столбом стояли жаркие споры: С боем курантов и наступлением двухтысячного года наступает третье тысячелетие или оно наступает только через год, в новый две тысячи первый? Спорили повсюду. До крика и рукоприкладства. Спорили и мы, сидя в нашей редакции. Аргументы были разные, одна барышня даже стала рисовать в тетрадке 2000 плюсиков, чтобы доказать какую-то свою позицию. Бедняжка. Когда у нас кончились аргументы и мы стали переходить на личности, как музыканты в фильме "Веселые ребята", к нам в редакцию заглянул один оператор и сказал:
- Тут в соседнюю студию, пришел академик, сниматься в какой-то умной
программе. Пусть он и будет нашим третейским судьей. Давайте его
поймаем, прижмем и спросим кто из нас прав. И что бы он нам не сказал,
все примем его ответ и успокоимся...
Это был матерый человечище: На вид лет 100. Действительный член всех академий мира. Физик, математик и т. д. первейшей величины.
Он лет сорок прожил в Америке, поэтому говорил по-русски с американским акцентом.
Мы его поймали и спросили. Ровно через секунду этот столетний старец улыбаясь - выдал:
- Ребятушки, представьте, что вы своей дружной компанией, пьете на
природе водку. Водки у вас три ящика. В каждом ящике по 10 бутылок.
Теперь сами ответьте на свой же вопрос: А двадцатая бутылка водки принадлежит второму ящику или третьему...?
.....
... Мне лично сложно представить такого дебила, которого бы не смог научить ТАКОЙ учитель...

Начало нулевых. В большом книжном магазине добрый дядя Эдуард Успенский проводит автограф-сессию для детей. У него вышел сборник сказок - толстый, с красной обложкой - и вот он теперь подписывает новые книжки для мальчиков и девочек. Кому-то просто фамилию ставит, а кому-то и рожицу внизу подрисует.

В дальнем конце зала стоят двое оболтусов - Стасик и Тимоша. Они пришли поздно, и книжек им не досталось - всё уже раскупили. Тимоша чуть не плачет - ему так хотелось автограф! Особенно если с рожицей. Стас его утешает:
- Не хнычь, мелкий. Щас всё поправим. Иди купи такую же красную книгу и
смотри, чтоб толстая была. Всё равно он подписывает разворот - мы сразу
на развороте откроем и ему в руки сунем. Он даже ничего не заметит.

Тимоша кивнул и через две минуты вернулся с книгой.
- Купил?
- Купил. Похожа вроде.
Стасик и Тимоша встали в очередь и стали ждать. Стояли они последними, поэтому, когда пришла их очередь, Успенский мог и поговорить:
- Что это у вас, ребята, одна книга на двоих? Не хватило денег? Ну, не
страшно, зато я вам сейчас настоящий автограф напишу.

Тимоша сунул Успенскому открытую на развороте книгу, и тот, секунду подумав, стал писать: "Моим голубоглазым друзьям я желаю никогда не унывать, брать пример с героев этой книжки и вырасти в настоящих мужчин.
Эдуард Успенский".

Затем Успенский захлопнул разворот, посмотрел на обложку и... остолбенел. Лицо его вытянулось. Помолчав секунд пять, он сказал гробовым голосом:
- Я вам её не отдам.

Книжкой оказался "Майн Кампф"...

Но через несколько месяцев у его сына начались резаться зубы.
Младенец орал день и ночь напролет, качественных обезболивающих гелей в те дикие времена в нашем городе не было. Родители перепробовали всё, чтобы облегчить его страдания, но неожиданно победила пишущая машинка – когда широкое лицо отца склонялось над колыбелью и улыбалось, начиналось мягкое похожее на дождь шлепанье клавиш и мелодичный перезвон каретки.
Эти звуки были такими музыкальными, как будто машинку настраивали Шопен и Моцарт.
Младенец успокаивался и улыбался в ответ.

Но вскоре машинке и в этом нашлась замена – дела приятеля шли в гору, и он осуществил уже свою детскую мечту – купил музыкальный центр Грюндик, невольно разрекламированный в своё время еще Высоцким. Помимо прочих радостей, этот центр мог всю ночь напролет играть произведения классики, успокаивая ребенка гораздо лучше.
Через три года они перепродадут этот центр по дешевке, потому что он морально устареет – в нем не было CD. Но тогда, в 92-ом, этот центр царил в квартире. Против такого конкурента у бедной машинки не было ни единого шанса. Её первое неожиданное применение на этом закончилось.

Она снова отправилась пылиться в кладовку, пока сын приятеля не нашел её там, будучи уже почти трёх лет от роду. Машинка весила две трети от его собственного веса, поэтому он даже не пытался вытащить её наружу.
Осваивал он её прямо в кладовке. Не знаю, подглядел ли он по телевизору или догадался, но он сам вставил в машинку чистый лист бумаги, прокрутил его и нажал на клавишу.
Затаив дыхание, следил он за тем, как серебристые литеры взлетают словно ракеты и оставляют на чистом листе крошечные отпечатки тех самых букв, которые он видел на клавишах. Но влюбился он в неё, думаю, снова в ту минуту, когда раздался первый тихий перезвон конца строчки – потому что в этот перезвон невозможно было не влюбиться.

С этого дня начался новый звездный час машинки – в ответ на просьбу сына отец вытащил её из кладовки, водрузил на самое почетное место и подарил сыну в полное распоряжение с единственным условием – не ломать. Машинка стала первой серьезной взрослой вещью в жизни этого мальчишки. Поскольку ломать её было нельзя, ему оставалось придумать для неё тысячу разных игр. Помню наверняка только одну из них, потому что сам играл в неё с ним, причем с удовольствием – на листе бумаги рисуется множество мелких танчиков, каретка поднимается, чтобы нельзя было точно прицелиться с её помощью, после чего прицел наводится на глаз прокруткой и пробелами.
Мы расстреливали эти танки по очереди буквой «х», хотя конечно возможны варианты.

Использовать машинку по прямому назначению он научился в четыре года не потому, что был вундеркиндом – у него не было другого выхода. Его отца крупно подставили и увезли туда, куда не доходит электронная почта.
Конечно, можно было распечатывать письма и с компьютера, но к отцовскому компу ребенка не подпускали – мониторы той далекой эпохи били по глазам нещадно. А от руки писать он тогда вообще не умел, да так по-моему толком до сих пор не научился.
Зато всю клавиатуру пишмашинки он давно знал наизусть по своим играм.
Машинка была его другом, и он писал письма отцу вместе с ней.

Года через полтора приятеля оправдали. Он вернулся, отбил свой бизнес, и вскоре для его сына началась новая хорошая жизнь, в которой машинке снова не оказалось места – её сменила череда модных ноутбуков, спецшкол и дальних поездок семьей на различные Фиджи-Мальдивы.

Но однажды у машинки снова началась новая жизнь, только грустная.
На самом излете 90-х моего приятеля, выражаясь языком того времени, завалили. Скорее всего, по ошибке – их особый высотный дом цвета засохшей крови был полон живых мишеней. Для его семьи наступили трудные времена – началась цепь переездов по съёмным квартирам.
В каждую из них сын приятеля переносил тяжеленную машинку сам – наверно боялся, что другие её просто выкинут. Каждая новая квартира была скромнее и теснее предыдущей, и машинке там всё труднее находилось место. Она стала бывшей любимой игрушкой – и играть не хочется, и выбросить жалко.

Еще молодая красавица вдова приятеля не спешила выходить замуж, но однажды она это сделала. И тогда про машинку все забыли уже на многие годы – она безвозвратно канула где-то на чердаке большого загородного дома нового мужа. Если бы на месте этой злосчастной машинки был человек, он давно бы покончил самоубийством просто от сознания собственной ненужности.

Но детская любовь всё-таки самая сильная. Прошлым летом выросший сын моего приятеля нашел-таки своей машинке полезное применение.
Он сообразил, что вылезающие из неё печатные листы легко потом сразу большой пачкой автоматически сканировать и распознавать в вордовский текст. К этому времени он стал активно пишущим человеком.
Он полюбил печатать на машинке в беседке на даче, на свежем воздухе среди зарослей малины. Никаких проблем с аккумуляторами, никакого противного завывания ноутбуковского вентилятора. Парень перестал бояться падающих на экран лучей солнца – сейчас он счастлив, когда солнечные пятна вспыхивают на бумажном листе. А ноутбук лежит рядом в спящем режиме для эпизодических справок.

Но главное – под перезвон каретки и шлёп клавиш к нему наконец вернулось настоящее детское вдохновение. В чем его причина, он однажды попытался мне объяснить. По его словам, машинка с детства привила в нем уважение к печатному слову и ощущение его непоправимости.
Перед тем как напечатать на машинке очередную фразу, он прокручивает её в голове несколько раз до тех пор, пока не становится ясно – лучше уже не скажешь. А вот об опечатках – ужасе прежних машинисток
- он вообще не парится. Обдумав фразу, он печатает её с сумасшедшей
скоростью, наобум, почти вслепую – все опечатки потом подчеркнет Ворд.
Не заботится он и об очередности сказанного – печатает в каждый момент тот отрывок, который волнует его больше всего. Переставить и отсортировать потом тоже легче в Ворде. По возвращении домой напечатанные тексты сканируются, редактируются на компе и разлетаются далеко за пределы нашего города – по нынешним и потенциальным заказчикам, по сайтам и письмам любимой девушке.

Вот только с комплектующими проблема – нет больше на Руси фабрик, производящих красящую ленту для пишмашинок. Но и это не беда – ленту он заказывает через eBay из довольно далеких уголков планеты.
Машинка живет теперь полной жизнью. Она так и не устарела морально за все эти годы – просто ей пришлось очень долго ждать, чтобы хваленые информационные технологии стали наконец такими же совершенными, как она сама.

На этой бодрой оптимистической ноте и я собирался закончить свою историю. Собственно, я думал уложить её всего в три предыдущих абзаца – эдакий короткий позитивный рассказец из цикла «полезные советы». Типа, каждой старой ненужной вещи или человеку может спустя годы найтись свое применение. Ну и как классно печатать на машинке на даче, когда есть сканер. Но для такого пятиминутного рассказа я был слишком ленив или занят. Я рассказал эту историю только потому, что недавно обнаружил - этот удивительный парень умудрился найти еще одно неожиданное применение своей любимой машинке.

Время от времени, уже довольно редко, мы собираемся дружеской компанией у него дома. Когда длинный наш разговор уходит в воспоминания, бывает, что он касается его отца. В такие минуты его лицо иногда делается каменным, и спустя несколько минут он незаметно уходит в свою комнату, откуда начинает доноситься стремительное шлепанье клавиш и звон машинки.
Что поделаешь, вдохновение или бизнес – думаем мы и продолжаем разговор уже откровенно, не боясь задеть нежные чувства парня. Но однажды, проходя мимо его двери, я понял, что 1003-й по внутреннему счету этой истории нестандартный способ использования машинки – это постановка разумной шумовой завесы. Сын моего приятеля, несмотря на ранний успех, еще совсем мальчишка, ему всего 18 лет.
Сквозь частый как дождь барабанный шум клавиш и привычный перезвон каретки я вдруг услышал, что он плачет.

Я не думаю, что в такие минуты он печатает какую-то абракадабру – в шуме клавиш слышны осмысленные секундные паузы. Мне почему-то кажется, что он, как и тогда четырехлетним ребенком, продолжает иногда печатать на машинке письма своему отцу – туда ведь тоже не доходят электронные письма…

Eсть у меня друг Саня - просто фанат горных лыж. И вот как то, дело было в начале лихих 90-х, он накатался до того, что сломал себе шею, но слава
Богу без осложнений, закатали его в гипс, как космонавта в скафандр: наружу только лицо и затылок, чтобы было где почесать в часы долгих раздумий. Сидит он дома и приходит к нему товарищ с просьбой: "Мол тебе всё равно делать нечего, сходи завтра в соседнюю новостройку, там одна знакомая квартиру приобрела, завезла мебель, сделала ремонт, а завтра ей должны поставить жАлезную дверь, а она работает и не может присутствовать". Вручил Сане ключи, адрес и отбыл во свояси.

Это сейчас я пришёл в салун, у меня выспросили, а что же я хочу, какого цвета, какие замки и в каком количестве и прочее, ну короче любой каприз за Ваши деньги, а тогда был мастер одиночка и лепил всё на свой вкус.

На следующий день, в условленный час Саня прибыл по указанному адресу, открыл дверь мастеру и стал наблюдать за работой, а мастер рассказывает, что он как то отгородил себе на лестничной площадке эдакую кладовку, установил дверь с замком, который снаружи открывался ключом, а изнутри с помощью вертушка-запирки. Только вот стену до конца в этот же день не доделал до потолка, а осталось сантиметров 50. А утром обнаружил, что ночью кто-то перелез через стену, открыл дверь с помощью вертушка-запирки и дверь ушла. И вот теперь он всем ставит замки, которые и снаружи и изнутри открываются только ключом. Ну быстро установил дверь, закрыл квартиру и отдал ключи Сане.

А на следующий день, ближе к обеду Саню осенило, что хозяйка квартиры его не знает и надо бы сходить и оставить записку со своими координатами, а точнее с координатами ключей от этой квартиры. Ну поднимается Саня на нужный этаж, но надо сказать, что этаж не низко, но и не последний, где-то четвертый или пятый, и слышит, что в квартире за дверью, ключи от которой только у него, кто-то есть. И Саня решил открыть и посмотреть, а что мол ему будет он-то в гипсе и повредить его будет сложно. Ну открывает он дверь, а там на пороге стоят две очень не хилые тётки, злые вот-вот его крушить начнут, но когда его разглядели то начали натурально ржать, чуть-ли по полу не кататься.

И вот когда разобрались что да как, выяснилось следующее: одна из них хозяйка квартиры, а другая её коллега по работе. И вот накануне они задержались на работе до поздна (что-то до 1 или до 2-х часов ночи) и их на служебном транспорте повезли по домам (а надо сказать, что они сотрудницы одной из силовых структур). Ну время позднее и хозяйка квартиры предложила переночевать у неё, т. к. время уже позднее, азавтра прямо от туда пойдем сразу на работу, благо рядом. Ну доехали до дома, водитель ещё предложил подождать немного, но его заверили, что этого не нужно и отпустили его.

Поднимаются на свой этаж, а дверь новая и ключей нет. Не долго думая спустились к ближайшему телефону-автомату (напомню начало 90-х, про мобильники только слышали, не то что мечтать), позвонили в другую силовую структуру, а именно в тогдашнюю пожарную охрану, благо знакомые там были и вызвали пожарную машину. Те приехали, но вот дверь ломать не стали, т. к. если нет возгорания, то ломать не имеют права, а вот поднять этих тёток на балкон по пожарной лестнице и вскрыть балконную дверь это пожалуйста. Сказано сделано, как их поднимали на пятый этаж это уже другая история. Подняли их на балкон, запустили в квартиру и уехали.

И вот на утро выясняется, что дверь без ключа изнутри открыть нельзя. И сообщить никому тоже невозможно - мобильников тогда ещё не было, а стационарные телефоны в новостройку ещё не успели провести, ну сидят они дома, начинают беспокоиться, в голову лезут мысли о смерти от голода и решают, что как только прийдет этот кадр с ключами, то они его натурально покалечат, становятся всё злее и злее, обсуждают как будут калечить этого злодея, вот слышат как открывается замок, бросаются к двери, чтобы начать отводить душу, а тут открывается дверь и на пороге стоит человек уже искалеченный и закатанный в гипс по самое не хочу, вот тут то их на смех и прошибло.

Мне восемь лет и мы с родителями в отпуске на море. В последний день отдыха, папа купил мне самолет. Я выканючивал его весь месяц.
Ослепительно красивый, с винтами на крыльях. Его нужно было крутить на леске вокруг себя и самолетик, стрекоча пропеллерами, кружил голову до тошноты.
Сели в поезд. Нам попался последний вагон. Я вышел в задний тамбур, и мне пришла в голову дикая авантюра: что если привязать самолет к поезду?
Полетит или нет? У меня был моток тоненькой лески. Выскочил из вагона, прибежал в конец, вскарабкался с торца и наскоро привязал к двери. В последнюю секунду успел запрыгнуть обратно и поезд пошел. Вначале самолет тащился, подпрыгивая на шпалах, его шум привлек внимание двоих мужиков на перроне, они оценили хорошую вещь на длинной леске и погнались... Я стоял в закрытом тамбуре и ни чем не мог помочь своему летчику. Когда он был уже почти в чужих лапах, мужик упал, сойдя с трассы. А самолет ВЗЛЕТЕЛ.
Это было потрясающе... Представьте: вам восемь лет и за вашим поездом летит самолет на невидимой леске. Я восторженно смотрел на него часами, а на каждой остановке, мое сердечко, перекачивало лошадиные дозы адреналина. Каждый раз одно и тоже: поезд трогается, самолет шуршит, люди его замечают, думают, решаются, пускаются в погоню. Видимо длина лески оказалась идеальной, и преследователи либо, запыхавшись, отставали с дикими проклятиями, либо - падали. Однажды, в погоню за моим самолетом пустилась бабушка, бросив на перроне внука. Отстала быстро. Я каждый раз представлял, что это наш летчик убегает из немецкого плена. Одним словом, через сутки нашего перелета, самолет вобрал в себя столько людской энергии, что казалось, слегка светился в темноте.
Вот последний полустанок за два часа до прибытия домой. Стоянка две минуты. Вокруг лес. Смотрю, через рельсы идет пацанчик октябрятского возраста, в разрушающей мою психику близости от сокровища. Так и есть, заметил. Поднял и одним рывком оторвал леску. Я почувствовал, что мне оторвали руку или ногу... Он рассматривал самолет и не верил своим глазам, Я тоже своим не верил. Поезд тронулся. Человек всегда чувствует, когда на него смотрят, а когда смотрит медуза горгона, чувствует тем более. Мальчик оторвался от самолета и встретился с моим взглядом. Три секунды мы смотрели друг на друга и… он пошел за поездом. Быстрее, еще быстрее, догнал леску, уже на бегу, кое-как привязал мой натерпевшийся страху самолетик, отпустил и помахал ему рукой...
С тех пор прошло тридцать пять лет, но более благородного поступка, в своей жизни я не видел.
Чтобы сельский, советский, восьмилетний мальчик, выпустил из рук ТАКОЙ трофей..?
Это был необыкновенный человек.
Надеюсь, что сейчас он счастлив, богат и любим своей семьей, ведь на нем, как на ките, держится огромный кусок мира.
А самолетик, весь в сетке мелких царапин, хранится в игрушках моего сына.

Когда дети без присмотра, то это пол беды, но когда в школе учителя только для мебели, то чуть хуже.
Начнем по порядку.
Разбирался тут тесть на антресолях и выкопал там книжку года тридцать шестого с названием занимательная баллистика. Написано для детей. Видимо на порядок умнее были, там доступно описано, что например. При увеличении заряда скажем в два раза снаряд пролетит раз в пять дальше за счет пролета в разряженной атмосфере.
Написано поучительно, доступно для детишек. Издание кажется детгиз.
Вобщем. Подарил он он это моим девкам старшей 11 младшей 9 для всестороннего развития…
На работе у меня зазвонил мобильник и старшая сбивчиво рассказывала о какой-то кошке, которая летала. Ничего не поняв приезжаю встречать с продленки.
Теперь самое интересное.
Рассказ детей. Начитавшись всего интересного и найдя кусок буксирного троса вся группа продленного дня заарканила ближайший дубок и подтянула его к забору. Поскольку снарядов не было, на ствол посадили кошку и перерезали трос.
С удивленным мяу животное улетело вверх и скрылось за крышей 5-ти этажной школы.
Поспорив на то, что оно на крыше или за школой вся продленка убежала ее искать на стадионе. Кошка нашлась. Целая и здоровая в кустах акации и боярышника и сама выбежала на встречу детям. (бля – где учителя???).
Кошку снова принесли к дубу, посадили на него, связали остатки троса и стали снова натягивать. Узел выскользнул, и зверь полетел (со слов детей) по нижней баллистической траектории, попав в единственное открытое окно здания – это кабинет директора на четвертом этаже.
К тому времени, когда первая листва коснулась планеты, во дворе школы уже стояла тишина и не было ни одного ребенка.
Далее со слов завуча – когда приехавший из РОНО проверяющий уже пол-часа перелистывающий бумаги, попросил открыть окно, то ему пошли на встречу, после чего работа пошла быстрее и приближалась к концу. В этот момент, когда был задан вопрос про дисциплину учащихся в открытую фрамугу со скоростью лайнера и душераздирающим МЯУ, сметая цветы, горшки и папки со шкафов влетела кошка и смачно шмякнулась в противоположную стену кабинета директора…..
Далее с моих слов – когда я своих забирал с продленки, то они уже были проинструктированы, что ничего невозможного нет, что кошки умеют летать, что это норма, и что в кабинете директора у нее гнездо. Что она летает каждый день и что они об этом первый раз слышат.
Навстречу шла уборщица, которая на руках несла кошку и которая, увидев нас подошла к нам и предложила взять котеночка домой, произнеся безразличным голосом что она влетела к директору в кабинет и кто ее хозяин не знают.
Мои кошку узнали. Стали красные как раки, на что уборщица сказала – вон девчонки как хотят, а вы не разрешаете.
Короче, чтобы не рассекречиваться со смеху кошку взяли. Пока несли придумали имя – Пулька.
Дома Пулька сожрала залпом две сосиски, одним вздохом выпила мисочку молока и рухнула спать.
Все. На следующий день пол района было обклеено объявлениями типа найдена кошка год выпуска, модель. Расцветка. Технические характеристики, прилагалось фото и телефон.
Хозяева нашлись через день – как потом выяснилось, за пол-часа до первого полета через школу она выпала с СЕМНАДЦАТОГО этажа новой высотки.
Это был КОТ. МУЛЯ. Домашние звали его Мулькой.

А к тестю на выходные я детей в гости отведу. Сейчас куплю книжку
"Занимательная сантехника" и приведу.

Полвека назад одна очень симпатичная маленькая девушка попала по распределению из Ростова-на-Дону на огромный уральский завод. В её тёплом южном городе остался ухажёр - умница парень из профессорской семьи, проживавшей в необъятной квартире. Что называется, все подруги советуют. Он был на пару лет старше и уже успел стать аспирантом, но всегда находил возможность быть с ней рядом – то забираясь вместе на кавказские горы, то играя в тогдашних СТЭМах – студенческих театрах миниатюр. Парень был видный, остроумный, тактичный, но чего-то всё-таки видимо не хватило ей в его добродетелях - их отношения она оставила дружескими, хотя и тёплыми. Зато на этом глухом заводе ей сразу приглянулся другой парень, тоже с высшим образованием, но пробивший себе дорогу из бараков, из уральской семьи раскулаченных крестьян. В то время как все остальные заводские парни на неё откровенно пялились, он один смотрел на неё по-человечески. Иногда даже слишком по-человечески – когда она впервые зашла к ним в каптёрку, на неё уставились все, а он задумчиво рассматривал в этот момент цветы на обоях. Когда они подружились, он с бесконечным терпением гулял с ней по сосновым лесам, по-лосиному делая один шаг там, где ей приходилось делать два-три.

К декабрю их отношения развились до такой степени, что они решили встретить Новый год у неё в общаге вдвоём, отправив подругу подальше из комнаты. Но за два часа до Нового года их ждал сюрприз – парень №1 из
Ростова. Он приехал без предупреждения, справедливо рассудив, что в морозную новогоднюю ночь девушка его никак не выдворит – в заводском посёлке отелей не наблюдалось. Так и получилось, выдворять его она не стала. Но прогонять парня №2 ей тоже не хотелось – он ей нравился. Как она вспоминала, особенно её бесило то, что оба парня были безупречно вежливы и предупредительны. Никакой драки не намечалось, а с обоими сразу новогодняя ночь становилась каким-то кошмарным бредом. От безысходности она впервые в жизни напилась, ей стало плохо. Образованный ростовский парень №1 не выдержал этого зрелища, скривился и вышел покурить. Образованный уральский парень №2 вздохнул, схватил её на руки, отнёс к раковине, решительно сунул два пальца в горло и моментально привёл в чувство. С ним она недавно и отпраздновала свою золотую свадьбу, и мне кажется, ни разу в жизни об этом не пожалела…

(с)перто